Касьян Ярославич Голейзовский (1892—1970),
заслуженный артист БССР, учился в Петербургском балетном училище и окончил его в 1909 году. Среди его педагогов были Н. П. Домашев, М. К. Обухов, М. М. Фокин. После окончания училища Голейзовский танцевал в кордебалете Мариинского театра; где он познакомился с постановками Михаила Фокина. Через год молодой танцовщик уехал в Москву. Поступив в труппу Большого театра, в которой протанцевал восемь лет, он принимал участие во многих постановках А. А. Горского.
Параллельно с исполнительской Голейзовский начинает свою балетмейстерскую и педагогическую деятельность.
Первыми постановками Толейзовского были концертные номера, небольшие хореографические миниатюры в театре «Летучая мышь». Они сразу же выявили необычайный талант балетмейстера, его способность создавать живописные пластические композиции.
Многочисленные школы, балетные студии, экспериментальные театры, возникая, рождали новые, течения, самые различные «теории», тенденции, стили. Они оказывали очень сильное воздействие на молодежь и, естественно, на молодого и талантливого балетмейстера.
В 1918 году Голейзовский, оставив исполнительскую работу в Большом театре, окончательно занялся балетмейстерской практикой. Несколько лет он отдал работе в организованной им школе-студии «Детский балет». Здесь он поставил трехактный балет «Песочные старички», «Макс и Мориц», «Шалуны».
Когда «Детский балет» распался, Голейзовский стал руководить студией «Камерный балет», в которую перешли за ним и его ученики. Со студийцами «Камерного балета» он поставил: одноактный балет «Арлекинада» на музыку Шаминад, «Саломея» на музыку Штрауса, «Фавн» Дебюсси, «Трагедия масок» Бера, много эстрадных номеров, концертные программы. Например, концертное отделение «Эволюция танца» представляло собой сюиту из танцев разных эпох — от древнегреческих композиций до современных танцев 20-х годов XX века. А композиция «Соната смерти и движения» на музыку А. Н. Скрябина стала первой попыткой передать дух современности средствами xopеографического искусства. Эстрадные номера Голейзовского отличались своеобразным решением. Танцы, поставленные на музыку современных композиторов, были в основном экспериментом балетмейстера.
Концерты студии вызывали острые споры и интерес у профессионального и широкого зрителя. Спор заключался в определении новизны в танцах Голейзовского, их связи с классическим танцем. Своеобразный танцевальный язык, сложные композиционные приемы, пространственный рисунок, изобретательная пластика балетмейстера способствовали ошеломляющему успеху.
Голейзовский был из тех художников-бунтарей, которые считали необходимым «делать революцию» в искусстве. Но, выступая против старого балетного театра, он признавал классический танец «как школу, как систему воспитания» . Протест Голейзовского выразился в поисках и нового содержания балетов и новых форм. Патетика и страстность, свойственные искусству Первых лет революции, нашли отражение и в творчестве молодого балетмейстера, для которого важнейшим моментом творчества стало воспевание сильных человеческих страстей. Голейзовского увлекала форма, ее возможности выражения мысли, передачи эмоциональных состояний человека. Основной эстетической программы Голейзовского стал поиск необычных танцевальных форм я своеобразного хореографического языка, это была попытка расширить горизонты возможностей пластической выразительности танца. Поэтому его миниатюрам 20-х годов «Пролог», «Этюды», «Прелюды», «Гирлянды», «Белая месса», «Фавн», «Саломея» и другим — была присуща особая, изысканная красота.